Об одной встрече с Андреем Тарковским.
Валерия Шишкина (03/05/02)
Вот уже и Андрею Тарковскому было бы 70
лет. Мне посчастливилось попасть на встречу с великим мастером русского
кино перед просмотром ещё не вышедшего на широкий экран
«Сталкера» в битком набитом актовом зале МИФИ 18
января 1980 года.
Внешность создателя «Андрея
Рублёва» разочаровала меня. Я представляла его совсем другим
– монументальнее, что ли, красивее... Среднего роста, щуплый,
с несколько выдававшимися, обтянутыми кожей скулами, он, если и
впечатлял, то чем-то неприятным в своём облике. Улыбка его, образующая
вертикальные серпообразные складки по сторонам рта, не смягчала
впечатления. Размытый взгляд, тонкие прямые волосы, губы, голос,
неказистая речь – всё производило впечатление дефицита формы
для подозреваемого внутри этой формы сдерживаемого разгула содержания.
Подумалось, что в общении с ним трудно. Подумалось – желчный.
То, что представить себя как следует не умеет, казалось очевидным.
На сцене за низким столиком сидел кто-то из
Клуба Интересных Встреч и сортировал записки из зала. – Не
подумайте, что это – цензура, – пошутил Тарковский.
– Мы же знаем, что у нас цензуры нет. Зал зааплодировал.
В своих записках о вечере, к сожалению
небрежных, я нашла немного. Наверняка где-то есть магнитофонная запись
этой встречи, может быть даже опубликованная.
На вопрос, какой из созданных им фильмов
особенно дорог, он ответил, что все дороги, но
«Сталкер» – особенно.
Объяснил, что фильм поставлен по мотивам
повести братьев Стругацких «Пикник на обочине». В
основу взята последняя глава, которая произвела на него такое
неизгладимое впечатление, что навела на мысль о
«Сталкере». Вся повесть на него так не
подействовала. Он не мог бы ставить свои фильмы, не участвуя в
сценариях, потому что идея должна быть разработана им самим. Рассказал,
как в Каннах, когда получали премию и медали за
«Солярис», Станислав Лем взял медаль и сказал:
«Всё это хорошо, но я не понимаю, причём здесь моя
книжка».
По его словам, по окончании съёмок он
расходился со всеми своими соавторами по сценариям. С братьями
Стругацкими этого не произошло. «Это два очень интеллигентных
человека – Борис Натанович и Аркадий Натанович. Они понимают,
что все переделки литературной части – всё это ерунда.
Главное, чтобы не исказить идею работы. Крой сюжета в процессе работы
необходим, если открывает КРАТЧАЙШИЙ путь к идее. Многие же цепляются
за свои игрушки, отстаивая частное за счёт главного.»
Отказался объяснять свою концепцию
«Сталкера», сказав, что фильм говорит сам за себя,
и идея лежит на поверхности.
Учитывая аудиторию, не без привкуса
дидактики стал объяснять, что для решения художественных задач нужно
напрягать умственные силы противоположные тем, что мы напрягаем для
решения научных и технических задач. Нужно много энергии души, сердца.
«Энергия души» говорил с нажимом. И ещё заметил,
что не всегда слабость – слабость, а сила – сила.
На вопрос, почему за 20 лет он создал
только 5 фильмов, тогда как Эльдара Рязанов – 15, он ответил,
что «к чести своей никогда не работал со сценарием, который
ему не по душе».
Была записка такого содержания:
«Мы любим и ценим нашего поэта Арсения
Андреевича Тарковского, читаем его стихи, думаем...
Кланяйтесь ему от нас, передавайте спасибо». Андрей
Арсеньевич неожиданно растрогался так сильно, как только женщина могла
бы растрогаться. Благодарил многословно. Назвал отца
«величайшим поэтом современности, выше которого
нет».
Записи мои о том вечере легкомысленны
– больше моих впечатлений и раздумий о
«Сталкере», чем речи гениального художника. Увы
мне.
Фильм, с его графикой, которая с первых же
кадров не просто стимулирует – приказывает думать, если и не
был понят целиком и полностью, – искусство и не принадлежит
всецело пониманию, – воспринят был вполне адекватно. Знал ли
мастер, что достучался до многих?
После фильма, в метро, думая об эпизоде с
маленькой безногой Мартышкой, которая двигала стаканы взглядом, я
навсегда задумалась о проявлениях силы и слабости в их предельных
состояниях и взаимопереливах. Энергия творца вживила в сознание
инструмент нового понимания вещей на совсем ином уровне, чем когда на
лекции тебе расскажут, что такое дихотомия или антиномия.
Анализ подвижничества, сделанный мастером,
превосходил и превосходит всё, что я когда-либо пережила по этой теме в
мире знаков и образов. Андрей Тарковский уже не казался мне
несимпатичным. Да, некрасавец, но – прекрасен. Более того, он
стал для меня близким человеком, как всегда случается, когда с тобой
преломят духовный хлеб. Было больно, когда он вскоре уехал.
- Аркадий Стругацкий, Борис
Стругацкий."Сталкер" - литературная
запись кинофильма
- Последнее интервью
Тарковского
Предыдущие публикации:
Последние публикации:
|
