ЕСТЬ ЧТО-ТО жуткое в том, что театр вдруг так дословно вторит жизни. Смотря в воскресенье премьеру на Таганке о политическом убийстве Жана Поля Марата, невозможно отделаться от впечатлений субботы, когда по всем радио и телеканалам обсуждали подробности убийства Галины Старовойтовой. Злободневность - главное выразительное средство политического театра Юрия Любимова.
Актеры выкликают или хором скандируют текст пьесы Петера Вайса "Марат-Сад" о том, как в психиатрической клинике Шарантон сумасшедшие разыгрывают пьесу маркиза Де Сада про Марата и Шарлотту Корде, а режиссер ни на мгновение не дает усомниться, что речь идет именно о нас с вами. Узкий зал малой сцены Таганки разделен вдоль тяжелой железной решеткой ровно пополам, так что не ясно, кто, собственно, за нею находится: актеры или зрители. По крайней мере, Феликс Антипов под видом главврача прохаживается то с той, то с другой стороны и, саркастически улыбаясь, намекает: мол, все мы пациенты. А пациенты в серых халатах поют о том, как хотят жрать и как власти изгадились. Все сумасшедшие в спектакле почему-то еще и калеки. У кого гипс на руке, у кого - на ноге, но именно тот, у кого перевязана голова, изображает Наполеона и говорит голосом Ельцина. Персонажи страстно спорят о смысле революций, о том: стоит убивать или не стоит. Но за ними чувствуется указующий перст постановщика, который единственный знает, как надо.
Неприкрытая дидактичность присуща всем последним - постановкам Любимова. Но "Марат-Сад" смотрится увлекательней прочих. Он энергичнее, плотнее поставлен. Он весь прошит нервной, искусной, ироничной музыкальной партитурой. Ансамбль музыкантов Сергея Летова, Михаила Жукова и Татьяны Жановой подхватывают каждый монолог, звук шагов, лязг решетки, превращая спектакль в настоящий мюзикл, в котором ритм значит куда больше любого слова. Недаром кульминацией спектакля становится степ сумасшедших, резкий, металлический и агрессивный.
Ритм поддерживает актеров, не позволяя им утонуть в многословии. Драматических
дарований здесь не требуется, и они с особым радостным рвением выполняют
головокружительные (в прямом смысле слова) задачи режиссера: карабкаются
по решетке, прохаживаются по ее острому краю под самым потолком, летают
на канате, крутят кульбиты и при этом поют. Исполнительница роли Шарлотты
Корде Ирина Линдт к тому же еще играет на скрипке и на трубе. Ерничать
и демонстрировать собственную синтетичность молодым актерам куда важнее,
чем нести политический пафос злободневности.
Но сегодня после спектакля зрители возвращаются туда, где уже давно не
спорят о смысле, а просто убивают.